Любовь и эпатаж знаменитого поэта
Считается, что знаменитый поэт, основатель эгофутуризма Игорь Северянин стоял у истоков массовой культуры. Его умению сделать пиар на своем имени позавидовал бы любой современный артист. Неслучайно в 1918 году Игоря Васильевича, написавшего знаменитые строчки: «Я гений, Игорь Северянин», провозгласили королем поэтов. Яркого стихотворца, обладающего и поэтическим, и декламаторским талантами, просто обожали женщины, а мужчины завидовали ему. Но в финале судьба не проявила к Игорю Северянину благосклонности: он ушел в мир иной, страдая от безденежья, болезней и безысходности.
История одного псевдонима
Настоящее имя поэта, уроженца Санкт-Петербурга — Игорь Лотарев. Но к псевдонимам он тянулся чуть ли не с первых стихов. Как пишет Владимир Бондаренко — автор книги из серии ЖЗЛ, посвященной Северянину, еще в сентябре 1905 года, написав стихотворение о смерти любимой поэтессы — «Певица страсти (Памяти Мирры Лохвицкой)», — Игорь Северянин подписал его «Князь Олег Сойволский». Потом в его жизни появились совсем нелепые псевдонимы: «Мимоза», «Игла» и «Граф Евграф Д Аксанграф».
О «северном» псевдониме поэт задумывался, еще живя на Севере, в череповецкой глуши. Как пишет Владимир Бондаренко, окончательно обрести свое поэтическое имя ему помог старший друг и литературный кумир Константин Фофанов. Зимой Северянин частенько прибегал к Фофанову в гости на лыжах. После одного из таких посещений Фофанов написал следующее стихотворение:
Я видел вновь весны рожденье,
Весенний плеск, веселый гул,
Но прочитал твои творенья,
Мой Северянин, - и заснул…
И спало все в морозной неге –
От рек хрустальных до высот,
И, как гигант, мелькал на снеге
При лунном свете лыжеход…
Игорю Лотареву понравилось определение «Северянин», который он оставил в качестве псевдонима.
Как Лев Толстой пропиарил Игоря Северянина
А уже славу Игорю Северянину принес Лев Толстой. Как сказали бы сегодня, обеспечил ему черный пиар. Однажды, после карточной игры, Лев Николаевич развлекался тем, что слушал чтение разных стихов из некой декадентской книжки. Но когда прозвучали строчки: «Вонзим же штопор в упругость пробки, и взоры женщин не станут робки…», он просто разразился праведным гневом. Автор эпопеи «Война и мир» буквально кричал следующее: «Какая глупость! Какая пошлость! Какая гадость! До какого падения дошла русская поэзия!» Как вы уже поняли, эти строки были опубликованы в стихотворении Игоря Северянина «Хабанера II». Стоит ли говорить, что слова Толстого тут же процитировали журналисты? Об этом также пишет Владимир Бондаренко в своей книге ЖЗЛ.
После инцидента с Толстым интерес к Северянину сразу же возрастает. Журналы начинают печатать его стихи, его охотно приглашают на светские и благотворительные вечера. Северянин действительно входит в моду. Кульминацией его славы можно назвать провозглашение Игоря Северянина «королем поэтов», где в Политехническом музее Москвы он победил самого Владимира Маяковского, занявшего только второе место.
Дон – Жуанский список поэта
Николай Гумилев, высоко ценивший Северянина, писал, что девять десятых его творчества нельзя воспринимать иначе как желание эпатажа. В частности, о многом говорят такие используемые им выражения как «мороженое из сирени», «я заклеймен, как некогда Бодлер», «проборчатый», «мехово», «грезэрка», «муаровый цветок» и многие другие неологизмы… Но вот эта северянинская загадочность и стремление удивлять так пленяла женщин. Прибавьте сюда особую, словно нараспев, манеру декларирования собственных стихов, и получите «донжуанский» список Северянина. Такой действительно существовал и был описан в одноименной книге Михаила Петрова, изданной в 2002 году и переработанной в 2009-м. В него входило 28 женщин. Но значимую роль в судьбе поэта, конечно, сыграли только три из них. Это первая любовь Игоря Васильевича Евгения Гуцан (Злата), которая родила ему дочь Тамару, эстонка Фелисса Круут, подарившая ему сына Вакха (с ней он прожил 16 лет), и Вера Коренди.
С Фелиссой поэт познакомился в эстонской деревне Тойла. (Кстати, в Эстонию поэт уехал в 1918 году, да так и прожил в этом захолустье, правда, богатом красивою природой, до конца своих дней. При этом эмигрантом он себя не называл, только «дачником»). К сожалению, болезненный разрыв с Фелиссой произошел из-за измены Северянина с Коренди. Он хотел вернуться к жене, писал ей грустные письма, но строгая женщина отрезала все пути назад.
Последние годы
В последние годы Игорь Васильевич жил очень тяжело. Былая поэтическая слава померкла, а зарабатывать другим способом поэт не умел. К тому же его здоровье сильно пошатнулось. Поддерживал Игоря Северянина и его гражданскую жену Веру Коренди только поэт Георгий Шенгели, с которым Игорь Васильевич сдружился еще в годы успеха. Шенгели помогал ему публиковать немногочисленные стихи в советской печати. Но повторить былого успеха Северянин, конечно, не смог — время было другое. Поэт ушел из жизни 20 декабря 1941 году в Эстонии.
Скромные интерьеры музея Игоря Северянина в Череповце
Как это ни парадоксально, но ни в Санкт-Петербурге, где родился знаменитый эгофутурист, ни в Эстонии, где он провел свои последние годы, нет его мемориального музея. Хотя Игорь Васильевич, несомненно, заслуживает такой чести. Музей Игоря Северянина находится в деревне Владимировка, примерно в 25 километрах от Череповца.
Под Череповцом располагалась усадьба дяди Игоря Северянина — Михаила Лотарева, куда любил в детстве приезжать юный Игорь. Здешние места, где в полноводную Суду впадала река Кемза, славились своей живописностью. И Игорь, конечно, был пленен их красотой, о чем часто рассказывал как в своих стихах, так и в разговорах с друзьями.
К сожалению, в 1918 году усадьба Михаила Лотарева перешла в собственность государства. В 1924 году здесь был организован санаторий. И только в 1996 году тут открылся музей Игоря Северянина.
Вход в музей начинается с голубых ворот, отделяющих его от парка. Обстановка внутри, конечно, не отличается особой роскошью. Но высокие потолки и большие окна визуально расширяют пространство. В оформлении интерьеров использованы натуральные материалы. А атмосферу уюта создают белые кафельные печи. Внимание привлекает черный массивный шкаф, скромно расположенный в углу. На его полках расположились два маленьких чайника и блюдца. Нельзя не заметить большое трюмо, в которое, очевидно, смотрелся будущий король поэтов. А стены украшают портреты Игоря Васильевича и его семьи.
Одну из комнат музея занимают инсталляции, посвященные творчеству Игоря Северянина и навеянные его неологизмами. Так, например, здесь можно увидеть большой флакон духов, огромную туфельку для Золушки и прочие экспонаты художницы Людмилы Целуйко.
Музей, безусловно, нуждается в дополнительном финансировании государства. Но, к сожалению, творческое наследие яркого и самобытного поэта Игоря Северянина по сути оказалось практически никому не нужным, кроме нескольких энтузиастов. И подобное отношение к своим талантам, к сожалению, — большая трагедия нашего времени.
